Неточные совпадения
Возвращаяся чрез Клин, я уже
не нашел слепого певца. Он за три дни моего приезда умер. Но платок мой, сказывала мне та, которая ему
приносила пирог по праздникам, надел,
заболев перед смертию, на шею, и с ним положили его во гроб. О! если кто чувствует цену сего платка, тот чувствует и то, что во мне происходило, слушав сие.
Орочи настаивали, они помогли нам обуться и подняться на ноги. Они принялись рубить дрова и просили нас то одного, то другого сходить за топором,
принести дров, поднять полено и т. д. Я убедил Рожкова и Ноздрина
не отказываться от работы и объяснил в чем дело. Кишечник и желудок отвыкли работать, и от этого мы
заболели: нужны движения, нужно дать встряску организму, нужен физический труд, хотя бы через силу.
Голова моя
болела и кружилась все более и более. Свежий воздух
не принес мне ни малейшей пользы. Между тем надо было идти к Наташе. Беспокойство мое об ней
не уменьшалось со вчерашнего дня, напротив — возрастало все более и более. Вдруг мне показалось, что Елена меня окликнула. Я оборотился к ней.
Он подумал, что
заболел, катаясь вчера на коньках, и, чтобы
не тревожить мать, попросил
принести ему утренний чай в постель, чего раньше никогда
не делал, считая еду в лежачем положении ужасным свинством.
Боль, которую она
приносила за собой, была тем мучительнее, что каждый ее укол воспринимался
не только в той силе, которая ей присуща, но и в той, утроенной, удесятеренной, которую ей придавал доведенный до болезненной чуткости организм.
— Н-не знаю, — тихо ответила она и тотчас, спохватясь, мило улыбнулась, объясняя:
Не успела даже присмотреться, то пьяный, то болен был, — сердце и печёнка
болели у него и сердился очень,
не на меня, а от страданий, а потом вдруг
принесли мёртвого.
Но вот
не Семен, а Иван Карпов. Мудреного нет. Почему же
не заболеть Карпову Ивану? Да, но позвольте, почему же ему выписан каломель с молочным сахаром в маленькой дозе?! Вот почему: Ивану Карпову два года! А у него «Lues II»! Роковая двойка! В звездах
принесли Ивана Карпова, на руках у матери он отбивался от цепких докторских рук. Все понятно.
Давно закройщик Лехота
принес мне полную кирасирскую форму из толстого армейского сукна, и, гордясь привинченными к форменным сапогам солдатскими шпорами, я с непривычки
не раз бороздил ими сапоги, причиняя немалую
боль подвернувшейся под репеек ноге.
Петр пошел к выходу. Ивану Ильичу страшно стало оставаться одному. «Чем бы задержать его? Да, лекарство». — Петр, подай мне лекарство. — «Отчего же, может быть, еще поможет и лекарство». Он взял ложку, выпил. «Нет,
не поможет. Всё это вздор, обман», решил он, как только почувствовал знакомый приторный и безнадежный вкус. «Нет, уж
не могу верить. Но боль-то, боль-то зачем, хоть на минуту затихла бы». И он застонал. Петр вернулся. — Нет, иди.
Принеси чаю.
— И чёрт
принес этого губернатора! Очень мне нужен его визит! Пф… изжога! Я
не могу ни спать, ни работать… Совсем развинтился… И как это,
не понимаю, вы можете жить тут без работы… в этой скучище! Вот уж у меня и
боль начинается под ложечкой!..
Его неуживчивый, крутой нрав прорывался все чаще, природная живость и веселость уступали место тоске, воспоминания
приносили не утешение, а жгучую
боль. Мелкие неудовольствия вырастали до крупных неприятностей, размолвки до вражды, изыскательность переходила в придирчивость.
Жажда подчинения этого человека, готового выскользнуть из-под ее власти, сделалась уже вопросом ненасытного самолюбия и себялюбия Ирены. Почти бессилие чар ее красоты над ползавшим еще недавно у ее ног в припадках страсти Виктором Павловичем выводило ее из себя. В сущности она теперь даже
не любила его, она его ненавидела, и знай она, что разлука с ней
принесет ему хотя малейшую
боль, она
не задумалась бы прогнать его.
Он пошел пешком обедать к Лебедянцеву, и этот конец, — даже и по-московски
не маленький, —
не утомлял его. Он бодрым шагом спустился к Пречистенке. Зима
принесла с собой полное освобождение от ревматических
болей, чего он никак
не ожидал. Сухой холод выносил он прекрасно.